Бронирование отелей в Греции он-лайн



чартер билет



новые правила въезда в шенген

Александрос Мантис. DISJECTA MEMBRA

Рисунок 1

DISJECTA MEMBRA (Разъятые члены). РАЗГРАБЛЕНИЕ И РАССЕЯНИЕ ДРЕВНОСТЕЙ АКРОПОЛЯ

Александрос Мантис. археолог

На последние годы второго тысячелетия пришлись важные памятные даты в жизни Акрополя. 26 сентября 1997 года исполнилось 10 лет со дня открытия Центра изучения Акрополя (26.09.1987). Эта дата, в свою очередь, совпала с трехсотлетием губительной бомбардировки и разрушения Парфенона венецианскими войсками Морозини (1687). В 1996 году исполнилось 195 лет с начала кампании Элгина по снятию скульптур с Парфенона (1801) и 150 лет со дня отправки в Грецию Британским музеем серии гипсовых хранящихся там слепков скульптур Парфенона (1846). В 1998 году исполнилось 200 лет со дня рождения первого греческого археолога Кириакоса Питтакиса (1798-1863), чья жизнь была очень тесно связана с Акрополем. Все эти даты точно очерчивают и определяют период, в течение которого события и поступки людей так или иначе переплетались с феноменом невиданного размаха — расчленением и разграблением монументального комплекса, равного которому не было в истории человечества. Памятники Акрополя (рис. 1), благодаря их особой важности для человечества и универсальности заключенного в них смысла, намного превосходят по значению обычные археологические свидетельства и останки, и приобретают, безусловно, масштаб национального символа и символа общечеловеческого. Разграбление и рассеяние по миру древностей, относящихся к Акрополю, углубило этот символизм, подкрепленный тем, что большая часть скульптурных украшений Парфенона закончила свой путь в Британском Музее, и не в меньшей степени тем фактом, что почти в каждом музее Европы или в личной коллекции есть хотя бы крошечная архитектурная или скульптурная деталь, происходящая с Акрополя. Это особое стремление собирателей прошлых веков и охотников за древностями приобрести хотя бы небольшой осколок Акрополя предстает в концентрированном виде и наилучшим образом объясняет почти фетишистскую одержимость приобрести обломок Священной скалы — одержимость, не ослабевающую по сей день.

Несколько лет назад я столкнулся с подобным фетишизмом: во время железнодорожной поездки из Бонна в Майнц одна немецкая дама, узнав, что я грек, поведала мне со спонтанной прямотой и гордостью, что ее дом украшен маленьким фрагментом скульптуры с Парфенона. Самые ранние похищения тех или иных произведений, которые, согласно археологическим свидетельствам и повествованию Павсания, украшали Священную скалу по крайней мере во втором веке н.э., имели место уже в поздней античности и в раннехристианские времена. Великоленые посвятительные дары, упомянутые и описанные Павсанием, многие из которых, возможно, украшали Акрополь в течение семи столетий, оказывались в Риме и Константинополе, или, становясь жертвами законов о вторичном использовании, употреблялись в качестве материала для других сооружений. Нам не известна судьба знаменитых бронзовых шедевров-оригиналов, выполненных древними художниками, установленных на Акрополе, таких, как Афина Промахос, Афина Лемния (творения Фидия), Гермес Пропилей работы Алкамена, группа «Афина и Марсий» или «Персей и Медуза» (обе группы работы Мирона), статуи Эпихарина, Энобия, панкратист Гермолик и Формион, статуи поэта Анакреонта и Аполлона Паропия (обе работы Фидия), портрет Перикла работы Кресилая, Афина Гигея работы Пирра, Троянский конь работы Стронгилиона, статуи Конона и Тимофея... Некоторые из них известны по многочисленным копиям. Поэтому нас так волнуют те редкие случаи, когда благодаря усилиям ученых выходят на свет фрагменты знаменитых мраморных скульптур Акрополя, дошедшие до наших дней. Примерами таких открытий являются Афина Эндея, статуя Прокны, колоссальная Голова Артемиды Бравронии и фрагменты оригинала скульптурного типа «Просительницы Барберини» и «Афродиты Олимпиады» — обе последние скульптуры упомянуты путешественником Павсанием.

Кроме разграбления, разрушения и мародерства, чинимого на Акрополе ранними завоевателями (римлянами, герулами и т.д.), стоит отметить, что памятники Акрополя сильно пострадали и от рук первых христиан. Их фанатизм привел к тому, что были сбиты метопы с трех сторон Парфенона (восточной, северной и западной), удалены шесть блоков с длинной стороны фриза Парфенона, чтобы пробить окна, и были сняты скульптуры из средней части восточного фронтона, для того чтобы свет проникал в апсиду Парфенона, превращенного в христианскую церковь (V-VI вв. н.э.). Однако самый существенный удар сохранности памятников Акрополя был нанесен в XVII в. В 1640 году центральное здание Пропилей было разрушено взрывом динамита, складированного здесь, который был подожжен молнией. Почти непосредственно перед взрывом выстрел венецианской пушки повредил Пинакотеку и Пропилеи. Весной 1687 года перед атакой венецианцев храм Ники был частично разобран и превращен в оборонительную башню. 26 сентября 1687 года Запад, в лице Морозини пытаясь нейтрализовать азиатских варваров, занявших оборону в Акрополе, нанес Парфенону самый тяжкий удар за всю историю его существования и превратил длинные стены в груды обломков. Погибли некоторые из самых выдающихся архитектурных памятников. Снаряды Морозини убили не только триста турок из оборонительных сил, но и послужили варварскому уничтожению величайшего сооружения, являвшего собою эталон пропорциональности и красоты, завещанные классической Греческой цивилизацией будущим поколениям. Скульптурная одежда Парфенона почти полностью была в сохранности вплоть до взрыва. Ценное и уникальное свидетельство состояния сохранности скульптур Парфенона в 1674 году, то есть за тринадцать лет до взрыва, представляют рисунки художника Дж. Кэрри, который сопровождал французского посла в Константинополе маркиза де Нуэнтеля во время его визита в Афины. Девяносто две метопы храма и выполненные ранее остальные скульптуры (448-442 гг. до н.э.) были на своих местах, и тридцать две южные метопы, изображающие кентавромахию, которые Кэрри выбрал для рисования, были почти в идеальной сохранности. Еще на своем месте был практически весь фриз Парфенона (442-432 гг. до н.э.), протянувшийся на сто шестьдесят метров вокруг целлы и представлявший Панафинейское шествие. На двух фронтонах (438-432 гг. до н.э.) недоставало лишь некоторых скульптур, изображавших соперничество Афины и Посейдона за обладание афинской землей. Кроме лошадей колесницы Афины, сохранявшихся на западном фронтоне до 1674 года, была цела 21 фигура, 13 из которых были еще с головами (B, C, G, H, M, N, Q, R?, S, T, U, V, W); отсутствовали головы фигур А («Илисс»), D, E, F, L (Афина), О (Амфитрита) и Р. На восточном фронтоне, который, согласно Павсанию, показывал рождение Афины, отсутствовали центральные фигуры, изображавшие протагонистов сцены. За исключением фигуры D («Дионис»), остальные фигуры левого крыла фронтона были без голов, так же как сейчас.

Разрушение и повреждение памятника взрывом привело к разграблению и увозу скульптурных украшений. Офицеры Морозини со смешанными чувствами жажды грабежа и восхищения перед этими произведениями искусства, в отчаянии от безуспешных попыток снять целыми и невредимыми коней колесницы Афины на западном фронтоне Парфенона, обратили свое внимание и рвение на более легкие, но изящные «фрагменты» фронтонной скульптуры, и стали отрубать головы и конечности оставшихся на своих местах скульптур. Несомненно, именно в это время и была снята знаменитая женская голова Вебер-Лаборда. После долгих странствий по Италии голова оказалась в Лувре и недавно поведала нам о своем богатом событиями пути благодаря тщательным исследованиям выдающегося итальянского ученого Луиджи Бески. Последний в дискуссии, основанной на веских доводах, атрибутировал голову фигуре Ириды на западном фронтоне. Нельзя исключать возможности и того, что и другие выдающиеся фрагменты скульптурного убранства Парфенона лежат забытые или неопознанные в хранилищах итальянских музеев или собраний или вделаны в одно из старинных зданий Венеции. Теория, выдвинутая в недавние годы английским археологом М. Викерсом, о том, что каменные блоки с Парфенона были вторично использованы в Венеции, не получила, однако, научного подтверждения.

В 1688 году, спустя год после взрыва, датские офицеры Морозини привезли в Копенгаген головы лапифа и кентавра вместе с фрагментами задней ноги последнего. Они принадлежали четвертой западной метопе Парфенона. Их происхождение было проверено в 1830 г. датским археологом Бренстедом. Голова кентавра с пятой южной метопы, снятая еще до 1674 года, как видно из рисунка Кэрри, в следующем веке перешла в собрание Додуэлла, а оттуда в собственность Мартина фон Вагнера (Вюрцбург). Голова лапифа с седьмой южной метопы отбитая между 1674 и 1765 годами, найдена в 1870 г. в гавани Пирея и через десять лет закончила свой путь в Лувре. В 1931 году немецкий археолог атрибутировал 16-й южной метопе Парфенона бородатую голову мужчины из Ватиканского музея, очевидно, тоже захваченную солдатами Морозини. Предпочтение, отдававшееся малым, но выдающимся фрагментам скульптур Парфенона, объясняет масштаб потерь. Кажется, обломков, упавших на землю во время взрыва, было недостаточно. При помощи импровизированных лестниц солдаты взбирались на верх и отламывали мелкие детали, особенно головы, с южных метоп. Сравнение рисунков некоторых южных метоп, выполненных Кэрри (1674) и Парсом (1765), красноречиво свидетельствует об ущербе, нанесенном метопам (особенно головам) с Кентавромахией после взрыва 1687 года. Некоторые фрагменты фриза Парфенона также несут на себе следы излюбленного способа действий офицеров Морозини: один фрагмент в Лувре, один в Палермо, от фигуры 40 блока VI на восточном фризе, идентифицированный в 1893 году археологом В. Амелунгом, фрагмент в Ватикане от верхней части фигуры 15 блока V северного фриза, два фрагмента в венском Kunsthistorisches Museum от блоков IX (головы фигур 31 и 32) и XXXV (левый верхний угол) северного фриза, по меньшей мере один фрагмент в Гейдельберге от фигуры 26 блока VIII северного фриза, идентифицированный в 1948 году немецким археологом Г. Хафнером, и фрагмент в Мюнхене от фигуры 6 блока III западного фриза Парфенона, некогда находившийся в коллекции Додуэлла.

Интерес иностранцев, однако не ограничивался скульптурами с Парфенона. Их привлекали также остатки фрагментированного археологического материала, рассыпанного по скале и склонам Акрополя. Показательный пример рассеяния археологического материала являет собой амфиглиф (двусторонний рельеф) Телемаха, памятник из афинского Асклепиона (420-419), дающий важную информацию о введении в Афинах эпидаврского культа Асклепия и о датировке основания этого святилища. Вполне возможно, что солдаты или офицеры Морозини увезли в Италию фрагменты этого знаменитого амфиглифа и его копию, подобранную в тогда еще не раскопанном святилище на южном склоне Акрополя. Фрагменты этого амфиглифа и его опор были искусно составлены профессором Л. Бески. Эти фрагменты рассеяны между Museo Civico в Падуе (рис. 5а, b), Museo Maffeiano в Вероне, Британским музеем, а также Национальным археологическим музеем и Эпиграфическим музеем в Афинах. Эти последние фрагменты были открыты во время раскопок 1876-1877 годов, проводившихся Греческим археологическим обществом на территории святилища. Наконец, посвятительные рельефы Асклепиона оказались в Касселе или Лувре, в то время как из Асклепиона, вероятно, происходят и другие рельефы, находящиеся сейчас в иностранных музеях и частных коллекциях, таких как музеи Торлония и Ватиканский в Риме, Museo Maffeiano в Вероне, Пергамон-Музеум в Берлине, собрание Фицуильяма в Кембридже, Броксбери-парк в Линкольншире и в гаванском собрании Эль Конде де Лагунильяса. Вышеуказанные неорганизованные мародерские вылазки, проводимые скорее по частной инициативе и мало отличающиеся от воровства, позже уступили место систематическому разграблению и вывозу скульптуры, главным образом с Парфенона. Период с 1787 года до Греческой революции примечателен попытками разграбления памятника. Это было время, когда интерес Запада к шедеврам греческого искусства достиг зенита и создание коллекций в Европе подогревало страсть к собиранию древностей. Три раза к ряду в последней четверти XVIII века с некоторых скульптур Парфенона были сделаны слепки французскими миссиями, которые увезли свои изделия во Францию. Французский дипломатический корпус явно пользовался всяким удобным случаем для получения разрешения снимать оригинальные скульптуры с памятника. В 1788 году Фовель, действуя от лица французского посла Шуазеля-Гуффье, спилил блок VII с «Эргастинами» с восточного фриза Парфенона, тем самым косвенно указывая группе Лузиери путь и способ действия в последующем удалении остальных блоков фриза и южной метопы 10. Снятие последней, которой чудом удалось избежать катастрофы 1687 г., не представляло технических затруднений, так как, согласно рисунку Леруа (1758), она находилась рядом с пустым пространством, образовавшимся в результате взрыва 1687 года. Поврежденная метопа демонстрируется сегодня в Лувре, но сильная согнутая рука изображенного на ней кентавра необратимо и символично осталась в Афинах и сегодня находится в Музее Акрополя.

На французскую землю также отправилось несколько выдающихся фрагментов архаической скульптуры Акрополя. «Лионская кора» была обнаружена в 1719 году в Марселе, в то время как голова всадника из коллекции Пьера-Рамфена, подаренной Лувру, несомненно может быть связана с деятельностью Фовеля. Блестящее открытие, что они представляют собой части архаических статуй Акрополя, принадлежало не какому-либо почтенному ученому мужу, чьи виски поседели за археологическими штудиями, а было сделано молодым британским археологом Хамфри Пейном в 1930 году. Наконец, недавнее открытие Исмены Трианди, директора Акрополя в настоящее время, что необыкновенно изящная архаическая голова в Лувре, известная как «голова Фовеля», принадлежит статуе писца на Акрополе, — отлично показывает возможности «выуживания» древностей с Акрополя и их оседания в иностранных собраниях.

В оправдание своей деятельности Элгин, конечно, не мог бы прибегнуть к аргументу о том, что двести лет спустя после его компании некоторые скульптуры Парфенона, которые все еще находятся на открытом воздухе, окажутся в опасных условиях загрязненной окружающей среды. Однако сегодня этот аргумент используется в оправдание грандиозного разграбления скульптуры Парфенона. Чтобы понять силу этого аргумента, достаточно взглянуть на первую южную метопу в юго-западном углу храма, единственную сохранившуюся полную метопу с Кентавромахией, оставшуюся на греческой земле, и на тридцать вторую северную метопу с северо-западного угла, единственную метопу с эпизодом разрушения Трои, которая не была разрушена христианами. Эти два архитектурных рельефа, принадлежащих музею, должны быть удалены в рамках программы реставрации памятника. Однако невозможно исправить тяжкие повреждения структурных элементов, вызванные действиями Лузиери по удалению скульптуры с Парфенона. Более продуманный метод снятия южных метоп позволил бы предотвратить падение и разбитие значительного числа блоков карниза и повреждение многих триглифов.

Итогом разграбления Парфенона стали пятнадцать метоп южной стороны (NN 2 — 9 и NN 26 — 32) и два фрагмента еще двух (N12 и N16), пятьдесят шесть рельефов спиленных блоков фриза, соответствующих примерно семидесяти метрам сплошной длины, и девятнадцать великолепных фронтонных скульптур, украшавших фронтон в те дни, а также распиленная надвое капитель колонны (вероятно, с девятой колонны северной стороны), верхний барабан шестой северной колонны и верхний блок стены (thranos). В добавление к этому, три антефикса Парфенона отправились в Лондон, Кембридж и Мюнхен. Таким образом, южная сторона памятника была лишена метоп, которые пережили взрыв in situ (за исключением первой южной метопы), фриз Парфенона был спилен по большей части длины, статуи восточного фронтона были сняты полностью (кроме самых глубоких голов коней Гелиоса и Силена), и большинство статуй западного фронтона также было снято.

Массовое снятие скульптур Парфенона способствовало широкому рассеянию материала. Показательные примеры являют собой те скульптуры, фрагменты которых поделены между более, чем двумя музеями. Седьмая южная метопа находится в Британском музее, но голова лапифа — в Лувре, а голова кентавра в Музее Акрополя. Верхняя часть тела вместе с головой фигуры слева шестнадцатой южной метопы, разрушенной во время взрыва 1687 года и известной нам по рисунку Кэрри, оказались в Британском музее. Фрагменты нижней части тела этой же фигуры были помещены в хранилища Музея Акрополя в 1980-х годах. Левая голень фигуры были идентифицированы ранее в Национальном музее профессором Г. Деспинисом и перемещены на Акрополь. Наконец, голова стоящей фигуры справа хранится в Ватикане.

Архитектурные детали и скульптуры с других памятников дополняют урожай, собранный Элгином на Акрополе.

Три архитектурные детали Пропилей, капитель второй колонны с южной стороны восточного портика, барабан от первой восточной колонны южной колоннады и верхний блок стены надстройки над боковыми стенами центрального сооружения — все это входит в список награбленного Элгином. Вторая кариатида южного портика Эрехтейона, северо-восточная колонна с капителью из восточного портика, карниз северо-восточной антовой стены, фрагмент карниза юго-восточной анты восточного портика, фрагмент оконной рамы, часть эпистиля, соединявшего восточную колоннаду с северной стеной, фрагмент киматия антовой колонны южного портика, фрагмента киматия из внутреннй части портика Кариатид (южная стена), блок эпистиля из восточного портика (север), часть кессонного блока, принадлежащего северному портику, три эпикранита (верхних стенных блока) неизвестной локализации и часть четвертого — все эти архитектурные детали вошли в собрание Британского музея. К этому списку можно добавить еще один эпикранит с южной стены, который находится в Мюнхенской Глиптотеке, фрагмент эпикранита в музее Метрополитан Нью-Йорка и семь мелких фрагментов фриза Эрехтейона, из которых один находится в музее сэра Джона Соуна в Лондоне, один в музее Фицуильяма в Кембридже и пять в Пергамон-музеуме в Берлине.

Из ионического храма Афины-Ники следующие фрагменты попали в Британский музей: юго-восточная антовая капитель, юго-западная угловая капитель ионической колонны и четыре рельефа, спиленные с такого же числа блоков южного и западного фризов храма со сценами сражений.

В качестве заключительного примера можно отметить мраморную статую Диониса, украшавшую монумент Трасилла, как показано на рисунке Стюарта и Реветта. Она также находится в Британском музее.

И до сих пор еще продолжается опознавание фрагментов с Акрополя в хранилищах европейских музеев и в университетских коллекциях. Недавним примером является случай с университетской коллекцией в Гейдельберге, где во время каталогизации мраморов было прослежено происхождение нескольких мраморных фрагментов. Расследование показало, что коллекция немецкого археолога Фридриха Тирша, который неоднократно посещал Грецию, была приобретена, вероятно, в 1860 году герцогом баденским в Мюнхене. Из 600 предметов, составлявших коллекцию герцога баденского, 400 попали в Гейдельберг в 1862 году, а остальные оказались в соседнем Карлсруэ. Каталог коллекции Тирша упоминает несколько предметов как происходящие из афинского Акрополя. Уже сообщалось, что по меньшей мере десять фрагментов принадлежат Парфенону и соседним зданиям (газета «Вима» 14.09.97).

Обычная практика отламывания и откалывания кусков памятников Акрополя затуманивается философствованиями западноевропейских интеллектуалов об универсальности значения культурных ценностей, особенно произведений Древней Греции. Они считают их общим культурным достоянием, в духе той же логики символической всеобщности, которая внушила мысль преобразования камня от Парфенона в Вашингтонский обелиск. Это считается символом приобщенности к классическому духу.

Когда после революции Греция стала собирать принадлежавшие ей земли, Акрополь тоже взыскал свои фрагменты. Личность греческого археолога К. Питтакиса, который, будучи молодым человеком, побуждал своих соотечественников во время осады Акрополя доставлять туркам необходимый для обороны свинец, чтобы не допустить использования архитектурных элементов в качестве боезапасов, является самым показательным примером того героического и титанического усилия, которое приходилось предпринимать для того, чтобы собрать membra disjecta Акрополя. В письме, подписанном археологами-энтузиастами Питтакисом и Рангависом, была высказана просьба к Британскому музею предоставить слепки скульптуры Парфенона. Великобритания прислала в дар Афинам серию слепков «мраморов Элгина», запечатанных печатью Альбиона. С 1846 года гипс занимает в Афинах место благородного пентелийского мрамора скульптур Парфенона, которые, вырванные из своего органичного окружения, демонстрируются в Британском музее.

«Под влиянием лондонской атмосферы боги Парфенона медленно претерпевают метаморфозу в трупы и призраки», — писала Маргерит Юрсенар в своем эссе «Резец времени» (1983).

Однако диаспора акропольских древностей достигла не только музеев и коллекций зарубежных стран. Неорганизованность музея и хранения способствовало тому, что с середины XIX века тысячи движимых находок с Акрополя, в большинстве своем происходящие с раскопок Священной скалы, оказались в собраниях Национального археологического и Эпиграфического музеев. Это касается большого количества керамики (в том числе и керамики доисторического Акрополя) и мелких объектов, тысяч бронзовых предметов и несчетного количества архитектурных, скульптурных и эпиграфических фрагментов, которые из-за недостатка места были перемещены из Акрополя и демонстрировались с тех пор в Национальном или Эпиграфическом музеях. Немногие византийские и христианские памятники попали подобным образом в Византийский музей. Эта судьба постигла находки из больших раскопок на склонах и с более широкой территории вокруг Акрополя. В Национальном музее хранятся находки Аминейона из раскопок Дерпфельда к югу от Ареопага. В Национальном археологическом и Эпиграфическом музеях хранятся сотни посвятительных рельефов и надписей из Асклепейона, почти все находки с территории Геродиона, Стои Эвмена, театра и святилища Диониса, Одеона Перикла и некоторые фрагменты монумента Трасилла. Не подлежит сомнению, что рано или поздно греческое государство будет вынуждено серьезно заняться этой проблемой «внутренней диаспоры», которая является внутренней проблемой Греции, а затем она сможет выдвинуть более серьезные притязания на возвращение вывезенных древностей.

Однако рассеяние акропольских древностей не ограничивается теми вещами, которые выставляются в организованных музейных пространствах или хранилищах. Сотни отличных мраморных вещей с Акрополя были обнаружены при сносе средневековых и позднейших построек и расчищены в XIX в. по предложению Л.В. Кленце (1834), а затем стали материалом для первых афинских сооружений, как мы недавно наблюдали на примере дворца «Арсакион» и старой типографии. Некоторые из этих предметов были извлечены, когда эти здания были частично разобраны во время ремонта, и возвращены в свою изначальную среду. Кроме того, камни с Акрополя были использованы в качестве строительного материала для Университета, Общественной больницы, и королевского дворца, а также для двух других зданий: Монетного двора и дворца «Варвакион», которые сегодня не существуют. Среди камней, сваленных на скале и на склонах Акрополя, есть тысячи мраморных фрагментов, несчетные обломки памятников, частицы скульптур и надписей. Продолжительный разбор и перекомпоновка фрагментов могла бы позволить атрибутировать их тому или иному памятнику или скульптуре. Несколько сотен архитектурных деталей и фрагментов памятников все еще остаются вделанными в стену Акрополя с разных периодов ее перестройки и починки. Предварительное обследование крайнего западного участка южной стены обнаружило по меньшей мере 56 архитектурных фрагментов Пропилей, в то время как по предварительным оценкам много десятков больших и легко различимых частей Парфенона встроены в участок южной стены. Южная стена сохранила для нас еще один большой сюрприз последнего десятилетия: в ней были обнаружены фрагменты скульптуры Парфенона, в частности, средних метоп южной стороны памятника, которые упали и разбились от взрыва 1687 года.

Рассеяние акропольского материала иногда выходит за пределы территории, которая находится под надзором Эфората Акрополя. В самом деле, совсем не редко аварийные работы на Плаке, перестройка или снос зданий в этом районе обнаруживают археологический материал, происходящий с того или иного памятника на Акрополе или на его склонах. Показательный пример — Стоя Эвмена. Она была разрушена в III в. н.э. и ее части были разбросаны как камни по всей территории вокруг Акрополя.

Гипсовые слепки скульптур Парфенона сначала (1846) хранились в афинских турецких банях и на некоторое время породили среди афинян того времени слухи о том, что «мраморы Элгина» возвращены. Место их хранения менялось несколько раз в течение последующих ста сорока лет, пока наконец они не были выставлены в 1987 году в должных условиях в больших залах Центра изучения Акрополя. По прихоти судьбы в тех же залах бывшего военного госпиталя, где врачи и медсестры в белой форме лечили и выхаживали раненых солдат, сегодня реставраторы и лепщики в белых халатах с таким же усердием заботятся о разрушенных скульптурах Парфенона.

С самого 1987 года, когда бывший директор Акрополя госпожа Эви Тулупа убедила достопамятного министра культуры Мелину Меркури использовать особняк Вейлера в этих целях, стало ясно, что Центр изучения Акрополя ознаменует собой и предвосхитит исторические события, ведущие к всеобщей «перекличке» акропольских древностей. Размах и качество программ реставрации Акрополя в последние двадцать лет и постоянно увеличивающееся количество археологического материала, который часто эффектно дополняет скульптуры Акрополя из зарубежных собраний, как никогда настоятельно потребовали постройки нового, современного и вместительного музея, который бы мог свободно хранить многочисленные древности и все находки всех периодов жизни Священной скалы. На очереди также и колоссальная работа по описанию, инвентаризации и каталогизации всех античных движимых находок с территории Акрополя, хранящихся в других музеях и собраниях вне Акрополя.

Сегодня кажется, что эта перспектива, коль скоро возобладало видение Мелины, начинает реализовываться, и мы надеемся, что это породит соответствующий отклик, что реакция соседей смягчится и что будет меньше оговорок о месте и форме музея. В самом деле, нельзя не признать, что новый музей нанесет Акрополю меньше вреда, чем обстрел Морозини.

В этой связи символичной представляется бронзовая статуя генерала Макриянниса работы скульптора Г. Паппаса, установленная на слиянии улиц Макриянниса и Байрона. Мы словно бы снова слышим его голос: «У меня было две прекрасные статуи, женщина и маленький царевич. Они были столь изящно выполнены, что даже вены были показаны. Когда разорили Порос, их взяли некоторые солдаты и собирались продать их в Аргосе европейцам. Они запросили тысячу талеров. Я воспротивился и приехал туда. Я нашел солдат и говорил с ними: «Даже если они дадут вам столько денег и еще десять тысяч талеров, не соглашайтесь, чтобы они покинули страну. За это мы сражались».

далее >>>